Групповая работа (передача на Радио-Шик Монако)
Каждый образованный человек приблизительно знает, что такое психологические защиты. Их перечень с примерами умещается на паре десятков страниц учебника, и, казалось бы, не представляет сложности для понимания. Но неформальное, неабстрактное постижение этого феномена, способность видеть в жизни его всегда запутанный след может сформироваться только с опытом. Опыт составляется из осмысленных примеров, ни один из которых никогда не бывает лишним. Я предлагаю еще одну иллюстрацию работы бессознательных защитных механизмов в нашей жизни на примере вполне свежей, звучащей еще ситуации, отношение к которой для многих остается запутанным.
Давно уже полумиллионные демонстрации в Париже не разгоняли слезоточивым газом. Но вот – случилось! И не по вопросу присоединения или независимости, начала или окончания войны, смены политического курса, а из-за гомосексуальных браков. Накал страстей кажется черезмерным. Отчего эта тема нас так будоражит?
Сторонников совершенного запрета однополой любви почти нет – право на существование общество готово им предоставить почти единогласно, но право дискриминированное, несколько урезанное.
Люди, протестующие против прав гомосексуалистов, считают себя защитниками традиционного института брака и детей, которых гомосексуальные семьи могли бы теоретически усыновлять или родить, используя искусственное оплодотворение. Имеется стереотип, что гомосексуалисты – это товарищи, склонные к употреблению наркотиков, алкоголя, вообще, безудержно тусующиеся, эгоцентричные и безответственные. Подтвердить или опровергнуть такую позицию невозможно, но есть статистика, по которой однополые браки распадаются чаще, чем гетеросексуальные, плюс в США в 2003 году было опубликовано исследование, что в гомосексуальных браках супруги изменяют друг-другу чаще, у среднего гомосексуального американца, восемь половых партнеров каждый год, что больше, чем у среднего американца с традиционными сексуальными предпочтениями. Статистика суицидов среди гомосексуалистов и лесбиянок в десять раз выше, чем в среднем по популяции, что так же не может не настораживать.
Сами гомосексуалисты и лесбиянки вообще не понимают, как они попали в дескриминированную категорию, заявляют, что никому не обязаны ничего доказывать и, как у каждого человека, у них изначально есть все права, и в том числе право создавать семью, рожать, усыновлять и воспитывать детей. Мне удалось найти упоминание об одном лонгитюдном (длительном) исследовании, которое оценило атмосферу в лесбийских семьях более комфортной и теплой для детей, чем в семьях обычных. Еще по статистике, американские члены ЛГБТ сообщества в целом люди успешные и адаптированные в обществе: они зарабатывают на 20% больше и на 10% больше тратят, чем средний гетеросексуальный американец.
Не буду предлагать никаких резюмирующих суждений, а позволю себе вернуться к вопросу о возможных причинах накала страстей. Что, скрытое в каждом из нас может мешать хладнокровной ясности в этом вопросе, что делает его перегруженном страстями и притягательным?
Отмечу, что примеры психопатических проявлений наших пациентов дают похожую картину: есть некий значимый стимул, но реакция на него чрезмерна до неадекватности. Например, ребенок отказывается есть кашу, а отец, которому поручено его накормить, выходит из себя, кричит, впадает в ярость, вышвыривает четырехлетнего гастронома из-за стола и наказывает. Что здесь произошло? Папа, возможно, сомневался, окажется ли он хорошим отцом, он, может быть, неудовлетворен собой и не других фронтах жизни (не очень успешен на работе, его не так сильно уважают друзья, жена восхищается им недостаточно), баланс его самооценки хрупок и вот: новое испытание – какой он отец? Есть ли у него авторитет? Мужчина-ли он вообще в своей семье? Это очень важно! Каждая неудача может отбросить хрупкую самооценку в тревожное поле неудовлетворенности…, а этот маленький паршивец не понимает важности общей задачи! Он развалился на стуле, одна нога свалилась, ложка с кашей уже два раза падала на пол… Он не ценит того, что папа не бросил маму, когда она была беременна, ему наплевать, что папа отказал себе в новой машине чтобы отремонтировать его комнату, он вообще не благодарен отцу за то, что появился на свет! Каша не убывает, сейчас кто-то придет и заявит, что даже с ребенком папаша не может справится! На этом месте может случиться выплеск неадекватного насилия… А ребенок просто хотел с папой поиграть, и еще каша не очень ему нравилась, тем более, он привык, что ему, когда он есть кашу, поют песенку, а без песенки каша уже и не хороша… Ничтожный стимул (каша) зацепил серьезные внутренние конфликты отца, почти всегда неосознаваемые и их аффекты бабахнули, как огромная пушка по испуганному и ни в чем не виноватому воробью.
Какие скрытые, внутренние конфликты может задевать вопрос однополых браков?
Общее место, что нам вообще приятно кого-либо дискриминировать, на их фоне мы кажемся себе лучше, совместная борьба – прекрасный способ объединиться, почувствовать себя в комфортной среде единомышленников и уже из-за одного этого объективность в вопросе дискриминации вещь редкая.
Идем дальше и делаем допущение, что у каждого есть осознаваемая или скрытая вина перед своей собственной семьей и детьми, просто потому, что идеал в этой области чрезвычайно высок и едва ли достижим нормальным человеком.
Семья – одна из высших, сложнейших форм человеческого функционирования, в том смысле, что человек может прекрасно работать, даже творить чего-нибудь, может все правила и законы добросовестно соблюдать, с друзьями пиво пить, на мотоцикле кататься…, а в семье быть эмоционально тупым, бесчувственным тираном, злодеем или вообще этой семьи не иметь. Способность ежедневно, много лет, в ущерб своим интересам заботится о детях, которые очень редко когда тебя поблагодарят – уникальная и редко у кого отчетливо выраженная. Отдельный вопрос как это устроено у мужчин, как у женщин но, если коротко определять, и там и там от совершенства далеко.
А нормы морали требуют от нас быть хорошими мужьями, женами и родителями. И слава Богу, что требуют, нам очень нужна эта поддержка, это подкрепление слабенькой нашей собственной мотивации, особенно сейчас, когда экономически можно прожить и без семьи. Лет сто назад без семьи было труднее, так как на каждого была распределена обязательная работа: женщины огород, всякое шитье-ткачество, мужчины основное дело, дети – мощно помогают родителям и кое-как учатся заодно. Только вместе изо всех сил трудясь, можно было устроить жизнь по-человечески. Хочешь кушать овощи из огорода, иметь новые штаны и чтобы корову было кому подоить – женись, рожай детей — помощников. Альтернатива – будешь бирюком, голодранцем и бродягой.
Теперь не так, каждый отдельный индивид любого пола может жить себе припеваючи, а семья в большей мере нужна для удовлетворения тонких душевных потребностей. Те, кто в состоянии понимать другого, любить, отдавать и заботится, у кого есть силы и терпение, после многих лет напряжения сил душевных и физических получают результат иногда позволяющей душе сладко замереть от счастья. Целое становится больше, чем сумма частей, появляется настоящая общность близких, родных людей, сама по себе являющаяся благоприятной средой для приращивания человеческой души.
Из неисправимых оптимистов, вступивших на этот путь, никто не проходит его без ошибок, всем и каждому есть за что себя упрекнуть, в чем себя обвинить и о чем горько пожалеть…
Таким образом, у каждого есть осознаваемая или не осознаваемая вина по поводу своей семьи и своих детей.
Особенно по поводу детей! Этот вопрос нужно рассмотреть особым образом. Мы сами, когда были детьми нет, нет, да страдали от чего-нибудь, а теперь других детишек жалко. Так люди наголодавшиеся, всех кормят и не могут понять, что кто-то может быть уже и не голоден.
Чем все мы в детстве были голодны? Всем не хватало чуткости, заботы и внимания родителей. И не потому даже, что родители плохие (хотя и такое нередко присутствует), а потому, что человек взрослеет и вынужден то на горшок проситься, то ложкой есть, то уроки делать и все это ребенок воспринимает как грубые и бесчувственные требования, бесцеремонно игнорирующее его естественное и природное наслаждение какать в штаны, ездить у мамы на ручках, спать возле маминой сиси и так далее. Детство наполнено крушением радужных надежд и экзестенциальных иллюзий. Приходится принимать то, что не умеешь летать, то, что ты только своего пола, то, что мама не твоя и даже то, что когда-нибудь умрешь… Так что страдания ребенка каждый человек понимает гораздо ближе, чем страдания взрослых дядей и тетей. Вина перед детьми у каждого ближе и сильнее, чем вина перед мировым пролетариатом или перед абстрактыми потомками за то, что мы им планету оставим не в самом лучшем состоянии.
Если тезисы об обязательном присутствии в каждом из нас вины по поводу семьи и особенно по поводу детей можно признать сколько-то убедительными идем дальше.
И что дальше делать с этой виной? Она зудит, тревожит и требует поступков. Ее даже признать у себя тяжело, гораздо проще бороться с этими стыдными вещами в ком-то другом. Теоретически, можно отменить встречу в бане с друзьями и научить ребенка катать машинки, или терпеливо сдерживая бешенство, весело, в легкой и доступной форме преподавать ему чтение и письмо, но это трудно и не очень заметно окружающим. Об этом даже не расскажешь никому. Скучный получится рассказ! А найти тех, кто вроде бы как-то тиранит или собирается тиранить детей, кто собирается разрушать институт брака и против них на улице поорать – легко и даже весело! Эффект ничуть не хуже, даже и пролонгированный. Можно спокойно ставить галку в графе «квартальная забота о семье, детях и родителях», и субъективно это помогает. Человек, протестующий против гомосексуальных браков, освобождает себя от необходимости отменять футбол, мальчишник-девишник и в выходной топать с ребенком на шее в зоопарк. Так же он получает замечательное оправдание своему внутрисемейному хамству, как каждый воин вышедший из героического сражения имеет право на несколько психопатических выходок. Чем не смысл?
Ясно, что детям и семье от этого лучше не станет, но об этом легко не думать и это легко не замечать.
Все самые нужные мысли трудные. Трудные не от когнитивной сложности, а от того, что они унижают гордость. Но гордость, подпитываемая искусственными, притянутыми средствами никогда не устойчивая, как все невротическое, она слишком выпуклая, слишком напоказ, а при внимательном рассмотрении очень хрупкая и ненадежная.
Таким образом, я попытался показать, что во всех нас есть такие труднопереносимые части внутреннего мира, как личная вина перед семьей и, особенно, перед детьми — конструкции генерирующие тревогу, критическое к себе отношение и побуждают к действиям, компенсирующим эти тяжелые чувства. Это очень нужный механизм! Что бы еще подталкивало нас развиваться, делаться лучше? Но, наша изобретатательная психика всегда выдумывает способ справиться не с проблемой, а облегчить ее симптом, ее проявление. Это проще, так как проблема грандиозна и на ее решение уйдут усилия не одного и не двух поколений людей. Как это время испытывать чувство вины? Чувство неудовлетворенности собой? Очень тяжело. Гораздо легче найти то же самое в ком-то (или даже назначить виноватого) и дружно с ним бороться, заодно наслаждаясь восторгом единения с соратниками. У психологов это называется проекция плохого на других и смещение гнева. Тяжелые чувства уходят, но никакого производительного результата не осуществляется.
Не только любовь к детям и к семейным ценностям несут в себе такие ловушки, так же устроена любовь к Родине, которую мы, не стыдясь, обманываем, но отчаянно защищаем от инородцев.
Все вышесказанное лишь часть от целого, наверняка, есть много другого интересного в этом вопросе, но пока моя мысль на этом приостанавливается.
Еще статьи
