Групповая работа (передача на Радио-Шик Монако)
на основании книги Ф.Зимбардо «Эффект Люцифера»
Филипп Зимбардо — человек, известный на весь мир, как автор СТЭ (Стэнфордский Тюремный Эксперимент). Описание эксперимента можно найти в любом учебнике социальной психологии, но в своей книге «Эффект Люцифера», автор впервые описывает эксперимент подробно, шаг за шагом. Впервые дает расшифровки стенограмм, тексты отчетов участников. После эксперимента прошло сорок лет. Достаточное время для осмысления результатов, да и жизнь бывших участников уже состоялась.
Тогда, в 1971 году из большого количества желающих были отобраны два десятка добровольцев, чтобы две недели половина играла роль заключенных, а вторая половина — их охранников в псевдо-тюрьме, оборудованной в подвале одного из университетских зданий.
Важно, что для участия отобрали совершенно нормальных, не склонных ни к каким психическим отклонениям ребят. Среди них не было ни склонных к депрессии, ни склонных к садизму, ни психопатов. В контракте у каждого участника был пункт, согласно которому, любой мог остановить участие в эксперименте в любую минуту. Для этого нужно было только твердо и определенно об этом заявить.
Потом ребят случайным образом разделили, одних одели в форму арестантов, других, в одежду охранников и эксперимент начался, чтобы длиться две недели, но уже через пять дней был… остановлен. Филиппу Зимбардо пришлось остановить Стэнфордский Тюремный Эксперимент из-за того, что часть «охранников» превратилась в откровенных садистов, другая часть молча им потворствовала, а «заключенные» все кроме одного были сломлены, унижены. Они позволяли над собой моральные издевательства, сексуальные унижения, подчиняясь приказам, изнуряли себя бесполезной работой, терпели лишение сна и, самое невероятное, уже за первые три дня они настолько вжились в свои роли, что сами распустили слух об отсутствии «права выхода», сами в него поверили, и ни один не попытался этим правом воспользоваться. Среди заключенных появилась идея, что происходящее с ними — не эксперимент, что они — настоящие заключенные и чтобы добиться досрочного освобождения одни шли на унижения, другие имитировали сумасшествие, третьи готовили побег, но ни один не решился сломать правила, ни один не сказал: «Все, хватит унижений, я ухожу».
Не только студенты, оказались захвачены своими ролями, но и исследователи-психологи, и сам руководитель эксперимента Филипп Зимбардо вели себя жестоко и потом описывали свое состояние, как «захваченность ролью». Роли родителей преступников добросовестно играли отцы и матери «заключенных», ни один из родителей, видя плачевное состояние собственных детей, не потребовал для своего сына немедленной свободы и прекращения эксперимента.
Что же произошло? Совершенно нормальные люди, всего за несколько дней, подчиняясь внешним, искусственным правилам, начинали вести себя противоположно своим основным жизненным идеалам и принципам. Установки их личности кардинально менялись, когда дело касалось «работы». Исследователи выделили множество факторов, способствующих или препятствующих произошедшим метаморфозами, но один из выводов мне кажется достойным того, чтобы его многократно подчеркнуть.
Нормальные люди, попадая в среду, в коллектив, в систему, где царят принципы и правила отличные от их собственных, внутренних представлений, очень быстро и мощно меняют свое поведения в соответствии с правилами системы, стараясь быть «хорошим», «эффективным» и «нравственным» с точки зрения системы, пусть даже это входит в категорическое противоречие с их нравственными внутренними установками, находя любые, часто иррациональные объяснения или вообще игнорируя моральные сомнения. «Свое», «внутреннее» может остаться для значимых близких, на «работе» люди мгновенно принимают установленные правила.
Заключенные стремятся быть «хорошими» заключенными (терпеливо сносить унижения, поддерживать унижения, направленные на других заключенных, исполнять все, самые дикие приказы и распоряжения охранников), охранники стремятся быть «хорошими» охранниками (эффективно подавлять чувство собственного достоинства заключенных, изобретательно изнурять их физически, любыми способами возвеличивать свою собственную значимость и грандиозность).
Мотивы охранников интуитивно кажутся более понятными, но как понять мотивы заключенных? Как за три-пять дней заменить правду (могу выйти в любой момент, это только эксперимент), ужасным, лишенным каких бы то ни было выгоды вымыслом (я жертва непонятных злодеев, засадивших меня в настоящую тюрьму). Для такой метаморфозы нужны грубейшие искажения реальности, защиты психотического уровня, и в данном случае они были применены!
Принять за действительное экспериментальное положение несущее субъективные выгоды (чувство превосходства охранников) должно было быть легче, чем экспериментальное положение, несущее страдание (положение заключенных). Охранники должны были, по крайней мере, быстрее интернировать свою роль, глубже в нее вжиться, но в эксперименте ничего такого не отмечено.
Напрашивается мысль, что роль заключенного при всех своих минусах имеет дополнительную, линейно непонятную привлекательность. Возможно, перед нами феномен притягательности страдания, униженного положения вообще. В чем он?
В своей статье «Непреклонность гордости» я уже делал предположение, что страдание может приносить человеку некое облегчение тревоги по тому механизму, что он уже наказан (за что-то даже ему самому неизвестное) и угроза другого еще более страшного наказания становится меньше. Хотя в СТЭ отмечено резкое увеличение уровня тревоги заключенных (вплоть до нервных срывов).
Вообще, вопрос невротической выгоды физического страдания, страдания от униженного положения, мне кажется очень интересным. Это должен быть весьма сильный импульс, с его помощью можно описать много феноменов, кажущихся парадоксальными.
В работе с пациентами мы часто сталкиваемся с тем, что роль жертвы, роль оскорбленного, всеми покинутого, роль обманутого и оболганного имеет мощную притягательность.
Если внимательно наблюдать за детьми, этот же феномен трудно не заметить. Часто ребенок предпочитает очень усилить нанесенную ему обиду, или даже ее придумать, что его обидели, сесть и сладко плакать. Спрашиваешь: «Тебе нравится вот так плакать?», отвечает «Да-а-а, нра-а-вится…».
Целые народы, соглашаются на положение бесправных жертв злодейских правящих верхушек. Конструкция, система, представление о жизни, базирующееся на принципе: правды нет, кругом зло и несправедливость, очень легко захватывает людей. Так было в Стэнфордском Тюремном Эксперименте, и этот же процесс, на мой взгляд, сейчас произошел в целой России. Гражданам нужно только сказать: ВСЕ, ХВАТИТ, ЭКСПЕРИМЕНТ ОКОНЧЕН! Помните, как у Набокова в «Приглашение на казнь», где непобедимый злодей превратился в маленькую, смешно пищащую и суетливо бегающую куколку, как только герой стряхнул с себя наваждение.
Но что-то не дает нам поверить в такую возможность! Мы с готовностью верим, что выхода нет, что нужно как-то приспособиться, адаптироваться, устраиваться в априори злом, несправедливом мире. И если про нашу настоящую жизнь у многих будут сомнения, то про Стэнфордский Тюремный Эксперимент сомнений нет — ТАМ БЫЛ ВЫХОД, НО ЕГО НЕ ЗАХОТЕЛИ УВИДЕТЬ.
Почему нам нравится быть несчастными страдальцами? Я не знаю определенного ответа на этот вопрос. Могу предположить, что конструкция «злой мир меня доброго и хорошего растоптал» в чем-то приятнее для чувства собственного достоинства, чем «плох и труслив я сам».
Предлагаю пока отметить этот феномен, эту тенденцию, как реально существующую и оказывающую на каждого из нас влияние.
********
Дальше, сосредотачиваясь на изменениях, произошедших с «охранниками» из Стэнфордского Тюремного Эксперимента, Филипп Зимбардо распространяет вышеприведенную логику на объяснение безжалостных действий фашистов во время второй мировой, участников геноцида в Африке, садистов-охранников в американских военных тюрьмах времен войны в Ираке. Он подчеркивает, что людям свойственно отключать любые нравственные, этические нормы, чтобы оставаться статусным членом сообщества.
Сколько миллионов лет изгнание из сообщества себе подобных было тождественно смерти, а статусность была главным критерием успеха! От этого быстро не отвыкнуть! Вполне возможно, что это закреплено генетически.
Все мы считаем себя независимыми людьми, каждый полагает, что его внутренние принципы устойчивы, а Филипп Зимбардо утверждает обратное.
Вообще, они у нас с вами неустойчивые!
Этому имеются еще два строгих экспериментальных подтверждения (эксперимент Милграма и эксперимент Аша). Стыдно, грустно, неприятно признать, но это так! Наши принципы неустойчивые! Из ста человек девяносто пять, попав в определенную ситуацию, будут расстреливать детей или унижаться перед злодеями. Драматично, стыдно, не хочется в это верить, но это так.
А условные пять процентов, или один процент (я не знаю сколько), которые «не станут» — это люди, способные быть героями. Только они — маленькая наша часть, зачастую самые неудобные, самые беспокойные для окружающих, могут в любых условиях остаться собой, сохранить принципы, идеалы, достоинство, способность не поддаваться стадному чувству и стадным инстинктам.
Дальше логично упомянуть о колоссальной роли меньшинства, но это отдельная тема.
Не могу удержаться, сам хочу привести примеры мощного влияния среды из обычной жизни.
Всего год, как я управляю мотоциклом, до этого я перемещался на скутере. Мотоциклисты, встречаясь на дороге, здороваются друг с другом специальным движением руки. Большинство, не распространяют это правило вежливости на водителей скутеров, считая их «ненастоящими мотоциклистами». Хотя я не являюсь членом ни одного мотоклуба и считаю себя совершенно не склонным к любого сорта дискриминации, я, пересев на мотоцикл, перестал на дороге здороваться с водителями скутеров. Помимо своей воли, не задумываясь, я пытаюсь соответствовать роли «хорошего мотоциклиста», радостно разделяя дискриминацию скутеров (ненастоящих мотоциклистов). Для полноты картины, уточню, что мой мотоцикл — мотоцикл для начинающих с автоматической коробкой передач. Он — как скутер и, строго говоря, в сообщество настоящих мотоциклистов я не имею права доступа.
Еще один пример из мирной жизни — мода ездить на мотоциклах без шлема. В прошлом году меня ошеломило количество мотоциклистов без шлемов на улицах Афин. Именно в Греции и именно в Афинах модно и круто ездить на мото без шлема и, игнорируя штраф в 400 евро и реальную возможность вдребезги разбить башку, молодежь пренебрегает касками. Ни в одном другом городе мира я не видел людей на мото без касок и посмею предположить, что, находясь не в Греции (в другой среде, в другой системе), греческие молодые люди каски используют.
Когда я жил в Москве, я никогда не пристегивался ремнем безопасности, предпочитая два-три раза в неделю платить штраф. Мне казалось, что ремень стесняет мое дыхание, сжимает до чрезвычайного неудобства и это вообще невозможный для человека аксессуар. Переехав во Францию, я уже в первые полгода научился добросовестно пристегиваться, ремень перестал меня давить, и даже превратился в символ комфорта и спокойствия.
Если модными становятся неудобные вещи (типа спущенных до середины зада штанов), мы их все равно носим, хотя через несколько лет стыдно смотреть на свои собственные фотографии.
Стадные инстинкты очень сильны и работают исподволь, так, что не всегда и заметишь за собой парадоксальную приверженность групповым нормам.
В любой группе очень ценится преданность и круговая порука, а предательство, инакомыслие всегда ненавистно. Посмотрим на национальное единство против вымышленного врага. Опыт современной России показывает, насколько трудно не поддаться захватывающему чувству общности. И если правда, что целых пятнадцать процентов россиян осмеливаются идти против течения, то — это много! Очень много, при массированном ощущении тотальности, монолитности «единого мнения», учитывая низкий уровень культуры, образования и доступа к современным источникам информации. А если вспомнить, что последние сто лет те в России, кто находил в себе мужество возражать системе, быстро гибли в ужасных условиях, если вспомнить, сколько потенциальных героев было убито, сколько раз повторялись эти безжалостные волны, то русский народ представляется просто птицей Феникс. Три поколения всех героев третировали и убивали, три поколения тотального торжества зла, а у нас их снова пятнадцать процентов! Более двадцати миллионов человек! По моему, это много и делает честь Русскому народу.
Но для подавляющего большинства (к которому отношу и себя, учитывая, что так и не приветствую водителей скутеров) главное определяющее нашего поведения — среда.
Мы подчиняемся настоящим, действительным правилам и принципам системы, которую считаем для себя значимой. Подчеркну, не декларируемым, а настоящим. Если реально принято быть хамом, тупым, наглым придурком — будем такими. Принято быть капризной, заносчивой, презрительной, высокомерной стервой — будем. Принято врать, лицемерить, обманывать, самоутверждаться за счет окружающих — значит, будем так делать, сами этого не замечая или используя оправдания любого уровня парадоксальности.
Все вышеперечисленные неприятности неизбежны, если не научиться себя контролировать, если вовремя не замечать в себе нужные признаки и не делать правильные выводы.
К счастью, профессор Зимбардо об этом тоже кое-что написал, и нет необходимости заканчивать статью на грустной мысли о безнадежности наших тщетных усилий. Выход есть. Его не может не быть.
Зимбардо назвал это «Сопротивление нежелательным влияниям: программа из десяти шагов». Иду прямо по книжке:
- Признавать собственные ошибки. Развивать в себе эту способность. Мы — психологи называем это «способность критически к себе относиться». Не имеет ничего общего с подавленностью и тревожной неуверенностью в себе. Ошибки в себе способны признать люди, имеющие настоящее самоуважение. Зимбардо советует не стесняться признавать ошибки публично. Важно произнести: «Я сожалею», «Приношу свои извинения», «Простите меня». И, конечно, подальше от формальности и лицемерия.
- Быть бдительным. Время от времени осмысливать свои действия и свою жизнь. Жить на «автопилоте» — опасно.
- Брать на себя ответственность. Не прятаться за комфортными уловками типа: «Я выполнял приказ, я просто делал свою работу…», «Все так поступали, так было принято…»
- Утверждать свою уникальность. Не признавать себя винтиком, любые лидеры — такие же люди, как и мы.
- Уважать авторитет, но не подчиняться несправедливой власти. Учиться отличать обоснованную власть от необоснованной.
- Стремиться к принятию в группу, но ценить собственную независимость.
- Быть бдительным к «обрамлению». Речь в этом пункте идет о распознавании попыток манипуляций, использующих внешние признаки (обрамления), присущие настоящим авторитетам.
- Удерживаться в связи со всем своим прошлым опытом. Бороться с чувством, что прошлого вообще не было, а существует только настоящее.
- Не жертвовать личными или гражданскими свободами ради иллюзии безопасности.
- «Я могу сопротивляться несправедливой системе.» Опыт жизни Филиппа Зимбардо, опыт его борьбы против злоупотреблений системы в США подкрепляет этот последний, десятый пункт. Хотя, конечно, есть опыт людей, которых тоталитарная система мгновенно и безо всякого следа уничтожила за попытку противодействия. Там, где карательная машина сильна и безжалостна, о многих героях никто и никогда не узнает.
Для меня самым обнадеживающим фактом является то, что один раз вырвавшийся из стада человек, научившийся мыслить самостоятельно, уже не разучится никогда, как, научившись читать, мы не утеряем уже способность складывать слова из букв и не лишимся склонности принимать душ время от времени.
Если героев хотя бы не убивать, их количество будет неуклонно расти. Если наши предки как-то преодолели темные века невежества и варварства, сохранив этические и нравственные открытия, то, чего нам жаловаться в век интернета.
Бессознательному, вегетативному можно сопротивляться. Мы можем сопротивляться даже неукротимому желанию чихнуть или зевнуть…, чего уже говорить о естественной склонности радостно бежать в стаде. Будем помнить, что эта опасная склонность есть, как мы помним о том, что зубы ежедневно загрязняются. Будем привыкать себя чуть-чуть контролировать, своим примером будем формировать правильные, развивающие человека веянья моды и групповые нормы и… будь что будет, мы же сделали все, что могли.
5.10.2014
P.S. Закончив этот текст, я, несколько дней настойчиво поднимал руку в приветственном жесте, встречаясь с встречными водителями скутеров. В 90% случаев они мне не отвечали. Просто не замечали меня, возможно, предпочитая гордо оставаться в дискриминируемом сообществе.
Тезис о предсказуемости конформного поведения подкрепляется двумя очень известными экспериментами психологов:
- Эксперимент Стенли Милгрема — https://ru.wikipedia.org/wiki/Эксперимент_Милгрэма. Вопрос, который ставили перед собой исследователи: какие страдания готовы причинить другим нормальные люди в экспериментально организованной ситуации. Резульатом было доказательство, что люди при определенных условиях готовы причинить другим людям огромные страдания и даже убить.
- Эксперимент Аша — https://ru.wikipedia.org/wiki/Эксперимент_Аша, в котором 75% испытуемых, которым ничего не угрожало, подчинились заведомо ошибочному представлению большинства.
Эта статья является моим докладом на 4-ой сессии конгресса интеллигенция против войны и превращения России в тоталитарное государство, 24.11.2014
Еще статьи
